Сегодня уже не вызывает сомнений то, что евроинтеграция и расширение Евросоюза способствовали не решению, но усугублению его проблем.В частности, глубочайшей внутренней дифференциации, связанной не только с уровнем развития экономик, но и с культурным фактором. Ситуация кардинально усугубилась в 2004 году, когда единая Европа расширилась, по сути дела, за пределы своих культурных границ, но этот вызов не нашел должного управленческого ответа.
Бег на месте
с низкого старта в Евросоюз?
Говоря о необратимости курса на евроинтеграцию, украинские государственные и политические деятели, к месту и не к месту, повторяют, что это для Украины – цивилизационный выбор. Причем, в верности евроинтеграционности теперь клянутся не только оппозиционные политики, но и те, которые пришли к власти в 2010 г. То есть регионалы, еще недавно так истово ратовавшие за русский язык, как второй государственный и за стратегическое партнерство с Россией. Оказалось, что они даже большие евроинтеграторы, чем «оранжисты». Как заявила одна известная регионалка на телешоу, обращаясь к оппозиционным политикам: «Вы много говорили и мало делали, а мы меньше говорим, но больше делаем». И, к сожалению, в этом плане это – правда.
Если оценивать регионалов с позиции элементарной человеческой нравственности, то трудно отрешиться от мысли, что они обманули всех. Избирателей, которые поверили в их пророссийскую риторику и обеспечили победу на президентских выборах, «оранжевых», у которых ловко перехватили их интеграционные европейские козыри и, наконец, российских политиков, считавших регионалов своими союзниками и активно поддержавших их кандидата в президенты Украины.
Академик Петр Толочко «Цивилизационный выбор» «2000»
В Украине практически отсутствует непредубежденный и взвешенный анализ опыта европейской интеграции. Как в рамках Евросоюза, так и за их пределами. Для нашей практики характерно, особенно в последние лет шесть-семь, безоглядно восторженное описание «передового европейского опыта» с «отдельными, временными, кое-где еще имеющимися недостатками», каковое часто осуществляется на европейские же гранты.
Беспристрастный анализ воспринимается сторонниками евроинтеграции как предательство национальных интересов и потакание «московскому имперализму», противниками – тоже как предательство национальных интересов и потакание «вашингтонскому (или брюссельскому) обкому».
Сторонники евроинтеграции не хотят понять, что благополучие украинской экономики зависит не от «вступления» во что бы то ни было – Всемирную торговую организацию, зону свободной торговли с Евросоюзом, например. А о самом Евросоюзе надо и мечтать забыть. Турция вон давно стоит в очереди – а не берут. И не по экономическим соображениям. В экономике она сто очков вперед дает Румынии или Болгарии – а не берут. Личиком не вышла. Или еще какими частями своего исламского менталитета… И нас не возьмут. Подержат лет двадцать на коротком поводке – мол, будете плохо себя вести, не возьмем. А будете вести себя хорошо (в их практическом разумении), подумаем… Еще лет десять… Или двадцать
А там или ишак умрет, или шах, или сам Евросоюз перестанет быть таким актуальным для пасионарной части наших евроинтеграторов, многие из которых наловчились стричь купоны со своей профессиональной евродеятельности. Безо всякой, заметьте, реально интеграторской ее (деятельности) составляющей.
Между тем беспристрастное изучение опыта европейской интеграции последней четверти века нам крайне необходимо, чтобы выяснить, что получилось, и какие надежды и почему не оправдались. Еще вчера Ангела Меркель, канцлер Германии, убеждала, и убедила, бундестаг в необходимости выделения десятков миллирдов евро для Греции (после визита в Берлин Папандреу), хотя есть много сторонников не только в среде обывателей, а и экономистов, того, чтобы бросить ее на волю волн рыночной стихии. И в Афинах раздаются призывы вернуться к драхме. Но за Грецией могут последовать Ирландия и Португалия. А это уже крах еврозоны… До Украины ли им сейчас? И потом тоже будет не до…
Многие в Украине, в т.ч. в Кабинете министров, считают, что наше нормальное экономическое развитие без России, Белоруссии, Казахстана весьма проблематично. Так же, как им непросто без Украины. Почему нам и предстоит принимать участие, хотим мы того или нет, в реинтеграции постсоветского экономического пространства, и опыт европейского регионального интеграционного процесса последней четверти века является для нас бесценным.
Опыт европейской интеграции нужен нашему обществу не только потому, что Евросоюз остается наряду с США и Китаем одним из трех мировых «центров силы». Не менее важно и то, что Евросоюз является крупнейшим торговым партнером Украины (наряду с Россией) — и нужно сохранять уверенность в том, что с ним будет чем торговать и в ближайшей и в отдаленной перспективе .
Еще более важна культурно-идеологическая составляющая интереса к Европе и её опыту. В Украине в самых широких слоях нашего общества жива идея Европы как средоточия, квинтэссенции цивилизованности и демократичности, как высшего выражения «свободы, равенства и братства". Украина двадцать лет живет в условиях национальной катастрофы, именуемой «либеральными», или рыночными реформами. В условиях непрерывной варваризации мы остро нуждаемся в том, чтобы нашему стремлению к цивилизованности и культуре было на что опереться не только в прошлом, в воспоминаниях о Советском Союзе, но и в настоящем, в современной Европе. Однако, вместо еще недавно казавшихся незыблемыми европейских ценностей мы всё чаще опираемся на воздух.
Таким образом, значение нынешнего Евросоюза не столько в его экономической, сколько в гуманитарной актуальности. Вспомним, что прошлый общеевропейский проект реализовался Гитлером, а позапрошлый — Наполеоном. Европа нужна нам именно как прививка гуманности, и её неспособность выполнять эту функцию становится еще одной угрозой для нашей цивилизации.
Однако, сегодня уже не вызывает сомнений то, что евроинтеграция и расширение Евросоюза способствовали не решению, но усугублению его проблем.В частности, глубочайшей внутренней дифференциации, связанной не только с уровнем развития экономик, но и с культурным фактором. Ситуация кардинально усугубилась в 2004 году, когда единая Европа расширилась, по сути дела, за пределы своих культурных границ, но этот вызов не нашел должного управленческого ответа.
Подтягивание восточноевропейских экономик к уровню развитых членов ЕС в 1992-2008 гг. производит неоднозначное впечатление. Если брать за точку отсчета уровень ВВП на душу населения во Франции, как самой благополучной страны объединенной Европы, то Венгрия достигла своих показателей 1980 года уже в 1996 году, то есть через 16 лет, и затем уверенно превысила его, несмотря на кризис; уровень 1985 года (то есть почти накануне рыночных реформ) был уверенно превышен уже в начале 2000-х. Чехия превысила свой "относительный" уровень 1985 года лишь в 2008 году, в 2009 из-за кризиса вновь "провалилась" ниже него, а затем вернулась на этот уровень. Румыния приблизилась к нему лишь в 2008 году, но потом вновь отступила, Польша почти достигла его лишь в 2003 году, через 18 лет, а Болгария, похоже, не достигнет уже никогда (по крайней мере ее нынешний "относительный" уровень лишь немногим превышает половину уровня 1985 года).
Как показывает кризис 2009 года, прогресс стран Восточной Европы носит неустойчивый характер: кроме Словакии (обладающей мощной нефтеперерабатывающей и химической промышленностью при малом населении, что выводит ее из общего ряда), все они (включая территорию бывшей ГДР) пострадали относительно более сильно, чем взятая за "точку отсчёта" Франция.
Большая уязвимость стран Восточной Европы обусловлена самой моделью европейской интеграции, а глубокая внутренняя дифференциация Евросоюза является его фундаментальной особенностью, которая в обозримом будущем будет носить качественный, а не количественный характер.
Кроме того, Броюссель, где в основном сосредоточено «правительство» Евросоюза проявляет склонность к диктату. Нет, не в отношении Франции, Германии или даже Великобритании, которая не сочла нужным для себя войти в «еврозну». Они диктуют прежде всего тем, кто просится туда или ведет себя независимо по отношению к ней. Той же Украине и России. Как эти «диктанты» пишутся – уже другой вопрос.
Совсем недавно стало известно , что консорциум NABUCCO приветствовал решение Европейского союза о предоставлении Европейской комиссии мандата на проведение переговоров между Азербайджаном и Туркменистаном относительно правовой базы Транскаспийского газопровода. Комментируя данное событие, управляющий директор NABUCCO Рейнхард Митчек заявил, что "по обе стороны Каспия имеется большой потенциал для экспорта газа, что является жизненно важным для будущего европейского и турецкого газовых рынков". Но, простите, кто, помимо Туркмении и Азербайджана, должен решать этот вопрос?
Таким образом, ЕС демонстрирует намерение прямо вмешаться в прцесс определения статуса Каспийского моря, который в настоящее время лежит в компетенции стран бассейна – России, Азербайджана, Ирана, Туркмении и Казахстана. Отметим, Москва и Тегеран выступают против строительства газопровода по дну моря, которое к тому же и не разграничено.
Каким образом Евросоюз будет влиять на эти страны, чтобы добиться геополитического результата, если лидеры союза далеко не единодушны в этом вопросе? Чье лобби окажется более влиятельным? И стоит ли так уж рваться в организацию, где разные «евроструктуры» очень по-разному смотрят на перспективы развития самого союза и на методы достижения «свих» целей. Термин «свои» трудно интерпретировать, как относящийся ко всему Евросоюзу в целом. Чаще «свои» – это те, кто близки к структуре Еврокомиссара по энергетике Гюнтера Оттингера А у него есть свои заказчики..
Если даже для самих членов этой организации, новоиспеченных в первую очередь, поступательное развитие оказывается бегом на месте, то чем окажется для Украины «ассоциированное» членство, которого, вроде бы, добивается Янукович.
Стоит ли овчинка выделки?
Игорь Илюхин
