Да, о таком победобесы не знают, не помнят и помнить не хотят. А мы помним. И скорбим.
Одна из местных легенд о войне на Севере в годы Великой Отечественной – легенда о “Замёрзшей Дивизии”… Помню, в как детстве большие взрослые мужики рассказывали об этом страсти-мордасти: мол, зимой целиком насмерть замёрзла целая наша дивизия, но об этом правду не говорят… в местных книгах о ВОВ я и на самом деле об этом ничего не читал, как и о штрафниках на Муста-Тунтури, как и о Полярной Дивизии, наполовину состоявшей из бывших заключённых… В “Полярной Правде” (или “Полярке”, как её всегда называли) 22 июня 1999 г., к годовщине начала Великой Отечественной войны, была напечатана статья “ЗАМЁРЗШАЯ ДИВИЗИЯ”, автор – местный историк, Почётный гражданин города-героя Мурманска Лев ЖУРИН. Кстати, данная история – хороший пример для любителей сваливать неудачи гитлеровцев в России на “Генерала Мороз”, “Генерала Херовые Дороги” или недалёкого ефрейтора Алоизыча…
Речь идёт о 152-й стрелковой дивизии полковника Вехина, которая с весны 1942 года находилась в Кеми, в резерве Карельского фронта как раз в те дни, когда началось наступление на Мурманском направлении. Погода в Карелии установилась неожиданно тёплая. И армию приказом командующего на 20 дней досрочно переодели в летнее обмундирование, в том числе и 152-ю дивизию, отправлявшуюся на Крайний Север. 1 мая бойцам выдали по 100 граммов водки, хорошо накормили и, погрузив в 12 эшелонов, отправили под Мурманск, где шли тяжёлые бои.(…)
3 мая в конце дня колонной, растянувшейся на 24 километра, дивизия двинулась навстречу своей страшной судьбе. Стояла солнечная погода, и ничто не предвещало беды. Народ в основном был с Урала, и никто не представлял себе условий боевых действий в Заполярье. Грунтовая дорога Мишуково-Титовка в 1942 году ещё была узкой, и встречные машины едва разъезжались. В начале мая на ней ночью гололёд, а днём распутица. Машины с боеприпасами и продовольствием в сторону фронта пропускались в первую очередь. А колонна войск была обязана посторониться на обочину или вообще остановиться, вытаскивая застрявшие машины на руках. Пропускали и встречные машины с ранеными и больными. Все это замедляло марш колонны. Около двух суток без сна и пищи бойцы работали на погрузке и выгрузке транспорта, боевой техники, боеприпасов. Перед началом марша они просили у командиров продуктов и палаток, но им грубо отказали: “Трибунала захотели? Кухни будут на привале!”. Навьючив на себя оружие и боеприпасы, усталые и голодные люди двинулись по скользкой дороге к передовой. Многие падали, но их поднимали, и они шли дальше. Через 12 километров дошли до первого привала у озера Лавенского. Однако обещанных кухонь здесь не было. Чтобы немного отдохнуть, бойцы окапывались в снегу у дороги, но холодный ветер доставал их и тут, пронизывая до костей. По команде: “Встать! Шагом марш!” с трудом передвигая затёкшие ноги, добрели до озера Килпъявр, где должен быть плановый ночлег в землянках. Но они оказались варварски разрушены прежними постояльцами. Всю ночь бойцы топтались на ногах и не отдохнули. Походных кухонь по-прежнему не было.
4 мая голодные пошли дальше. Погода быстро портилась. Усилился ветер с мелким дождём. Ноги в ботинках быстро промокли и начали отмерзать. Шинели стали тяжёлыми от влаги. Едва добрели до озера Порт-Лубол, где был обещан отдых в землянках и горячая пища. Но кухонь и здесь не дождались, а землянки были разбиты. Ночь прошла в муках. Сонных и слабых поднимали, не давая заснуть. Появились первые замёрзшие насмерть. Их выносили к дороге и укладывали в штабеля. 5 мая двинулись дальше. Ветер достиг ураганной силы, и началась снежная вьюга. Сырое обмундирование и обувь быстро обледенели. Пилотки у многих сдуло ветром, снег слепил глаза, отмерзали уши и носы. Многие без рукавиц несли оружие, железные коробки с миномётными минами, с дисками для ручных пулеметов и лентами для станковых. Обмороженные ноги не повиновались бойцам, и они падали в снег. Помочь им было нечем и некому. Автомашин и подвод нет. Укрыться от вьюги негде. Одни умирали молча. Другие просили товарищей написать их жёнам и матерям. Иные плакали до последнего вздоха. Во главе колонны верхом на коне ехал пожилой комиссар майор Рябов. Озверелые от голода бойцы окружили его и злобно стали требовать, чтобы их накормили. Комиссар слез с коня, снял седло и бросил его в сторону:
– Убивайте коня! Вот всё, чем я могу помочь вам!
А сам, шатаясь, пошёл дальше пешком. Коня сразу пристрелили и с дракой разорвали тушу на куски. Ели сырое мясо без соли и хлеба. Вьюга бушевала уже третьи сутки. Подразделения дивизии перемешались. Все искали убежища от непогоды. Командиров нет. Ни о какой дисциплине не было речи. Каждый боролся за свою жизнь. Особенно страшной была ночь с 6 на 7 мая. Дорога устлана трупами бойцов. Кое-где в снежных ямах за огромными валунами разожгли костры. Бойцы вокруг них сразу заснули, и огонь никто не поддерживал. А утром вокруг погасших костров лежали заснеженные трупы. В самый пик вьюги 7 мая дивизию повернули обратно по уже пройденной дороге к озеру Порт-Лубол. Возвращались буквально по трупам своих товарищей, так и лежащих на дороге. Едва шевелились умирающие. Но на них уже никто не обращал внимания. 8 мая вьюга стала затихать. Командующий 14-й армией генерал Щербаков приказал организовать спасательные группы. В их составе были медработники из полевых госпиталей с термосами горячего чая и медикаментами для обмороженных. Подвезли и установили палатки. Затопили переносные чугунные печки.
Комиссия установила, что личный состав дивизии истощён на 80 процентов и дивизия небоеспособна. Обмороженных, ослепших и тяжелобольных отправили в тыловые госпитали. Часть больных оставили в медсанбате. Братские могилы замёрзших затерялись где-то между 25 и 68-м километрами дороги Мишуково-Титовка. Вечный им покой. И укор живым за то, что обрекли павших на забвение. Вернувшись к озеру, дивизия две недели приводила себя в порядок, строила землянки и огневые точки. Затем по уже знакомой дороге пришла на мыс Мишуков и переправилась в Мурманск. Некоторое время спустя её эшелонами перевезли в Карелию, а потом вновь в Мурманск. И она снова идёт по знакомой дороге, но уже летом и не на передний край, а во 2-й эшелон 14-й армии. В этот раз её буквально разбросали по разным участкам.
Во вьюге с 5 по 8 мая 1942 года замёрзли насмерть 484 человека, а 1683 обморозили ноги, руки, лицо, уши. Ещё 196 бойцов погибли в боях с егерями, 28 пропали без вести и 527 получили ранения.
Кто же виноват в трагедии, постигшей 152-ю дивизию на майском марше 1942 года? Было много слухов, что виноваты синоптики, не предсказавшие вьюгу, и что их за это расстреляли. Это неправда. Начальник метеослужбы 14-й армии Дубинов вовремя разослал по всем частям ожидаемый прогноз погоды на первую декаду мая. Но 152-я дивизия в это время была в пути и прогноза не получила. Нашли двух виновников: начальника штаба дивизии полковника Каверина и дивизионного интенданта Обертеньева. Их судил военный трибунал, но не нашёл в их действиях состава преступления и оправдал. Виновными признали необычные условия Заполярья, и все жертвы списали на вьюгу.
С марта 1943 года 152-я стрелковая дивизия сражалась в составе 6-й армии на Украине. В ноябре 1943 года за форсирование Днепра дивизию наградили орденом Красного Знамени. В июле 1944-го за прорыв обороны гитлеровских войск на Бобруйском направлении в Белоруссии она награждена орденом Суворова 2-й степени. В конце апреля 1945 года за участие в ликвидации Восточно-Прусской группировки немецких войск и овладение городом Гумбинен дивизию наградили орденом Ленина. 12 воинов удостоены звания Героя Советского Союза. Таков трагический и героический боевой путь 152-й стрелковой дивизии. На Мурманском направлении дивизия потеряла 2035 своих воинов. Мёртвые лежат в безвестных и безымянных могилах. Ещё живые калеки и инвалиды доживают свои дни далеко от Заполярья на Урале. В Мурманском областном краеведческом музее нет даже упоминания о 152-й дивизии.
