Новини “Я не знаю, где идет более ожесточенная война – на передовой или...

“Я не знаю, где идет более ожесточенная война – на передовой или во властных кабинетах”, – волонтер

290
0

Как вы думаете, кто в нашей стране отвечает за медицинское обеспечение передовой? Министерство обороны? Не угадали. Министерство здравоохранения? Снова нет. Не думайте, что это какое-нибудь СНБО или Генштаб. За медобеспечение АТО у нас в стране отвечает волонтер, глава фонда "Рятуємо життя разом" Дана Яровая.

Как вы думаете, кто в нашей стране отвечает за медицинское обеспечение передовой? Министерство обороны? Не угадали. Министерство здравоохранения? Снова нет. Не думайте, что это какое-нибудь СНБО или Генштаб. За медобеспечение АТО у нас в стране отвечает волонтер, глава фонда "Рятуємо життя разом" Дана Яровая.

 

Соответственно, с распросами о том, как сейчас обстоят дела с лечением раненых и снабжением медикаментами воюющих, LB.ua отправился именно к ней.

 

Какая сейчас ситуация с медобеспечением АТО?

 

Ситуация, на самом деле, печальная. Начиная от оказания первой медпомощи – отсутствие навыков тактической медицины, и заканчивая эвакуацией. Единственное, что хорошо, это лечение – в Украине много специалистов высокого класса, которые делают очень сложные операции, так что даже не стоит вопрос вывоза раненых заграницу.

 

Больше всего вопросов у меня к чиновникам. Война длится 9 месяцев, а Минобороны и Минздрав до сих пор не могут решить, кто куда поставляет медикаменты. То есть, у нас сейчас на линии фронта 4 больницы, которые первыми получают раненых – Димитрово, Селидово и Красноармеск, Артемовск. Они находятся в компетенции Минздрава, это не военные больницы. Это гражданские госпитали, которые не рассчитаны на такое количество раненых. А вал раненых сумасшедший.

 

Уже не раз мы собирались с Минобороны для решения этой проблемы, и была совместная встреча с Минздравом. Было принято решение создать межведомственный комитет, который будет этим вопросом заниматься. Но дальнейших действий нет – я жду протокола со встречи, где было решено создать комитет, и никак не дождусь.

 

А мне звонят из Димитрово и просят наркозные препараты. Как я могу их добыть? Даже думать об этом не хочу, это препараты из группы А, свободный оборот которых запрещен – подсудное дело. Но в Димитрово наркоз человеку дать нечем. Уже летом была такая ситуация, когда мальчику в “котле” под местным наркозом ампутацию делали.

 

Я звоню в Минобороны – они говорят, что не могут передать наркозные препараты в минздравовскую больницу, потому что она не в их подчинении. Я звоню в Минздрав, а там мне говорят, что они не могут передать наркозные препараты потому, что военные не относятся к их компетенции. Вот они друг на друга пеняют…

 

А что вы в этой ситуации можете сделать?

 

Я не знаю. Буду давить дальше. Вот вчера их долбила, они сказали, что занимаются этим вопросом. Сегодня с утра уже долбила, сказали, что занимаются вопросом… Посмотрим, что будет к вечеру.

 

При этом мы уже закрыли на этой неделе многие вопросы по Селидово, Димитрово и Красноармейску. Мы закрываем медикаменты, мы закрываем оборудование, мы закрываем носилки… Мы закрываем все вопросы. Кровь вон возили. Но наркотики – извините, решите уж как-то этот вопрос между собой.

 

Какой примерно процент воюющих в разных подразделениям обеспечен аптечками на данный момент?

 

Я думаю, что всеми волонтерскими группами было передано примерно 20 тысяч аптечек. Но проблема в том, что бойцы уходят на ротацию и забирают аптечки с собой. Поэтому какое количество из этих 20 тысяч сейчас на передовой… Сложно сказать. На прошлой неделе, которая была очень тяжелой, мы коробками передавали под Донецкий аэропорт целокс, бандажи, иглы… Даже уже не фасовали по аптечкам.

 

Сейчас у моего фонда БФ «Рятуємо життя разом» Фондом «Крылья Феникса» и Минобороны запущен проект – на первую волну мобилизации. Нам удалось продавить стандарт на оказание первой медицинской помощи, нормальный состав аптечки.

 

У моего фонда есть договоренности с фондом “Крылья Феникса” и Министерством обороны – 22 тысячи аптечек будут куплены на вот эту первую волну мобилизации. Минобороны закрывает то, что они могут закрыть, мы закупаем кровоостанавливающие препараты.
Потому что Минобороны купить их не может. Мы в Америке берем тот же бинт “Целокс” где-то по 22-25 долларов, МАУ его бесплатно перевозит, растамаживаем как гуманитарку по нулевой ставке. По сути, он у нас получается по цене 22-25 долларов. А официальные представители “Целокса”, зарегистрированные в Украине, у которых должно было бы покупать Миноброны, продают его по 60-88 евро.

 

Потому существует договоренность, что кровоостанавливающие закупаем мы. Стоимость нашей части проекта – 300 тысяч долларов. Это будет 10 тысяч кровоостанавливающих и 3 тысячи окклюзионных наклеек.

 

 

Кроме того, удалось продавить обязательное обучение всех мобилизированных тактической медицине. Ни один не уедет в зону АТО, не зная, как оказывать первую медпомощь. Плюс каждый получит аптечку… Да, она еще не идеальная, это не натовская аптечка, но там будут все ее компоненты. Только если в натовской лежит жгут CAT, то у нас пока будет лежать резиновый жгут. На эту волну мобилизации. В принципе, нашим резиновым жгутом тоже можно остановить кровотечение.

 

Сейчас украинские производители разрабатывают наши жгуты на подобии CAT. Если все будет в порядке, то за два месяца они пройдут регистрацию, и уже на следующую волну мобилизации Минобороны будет их закупать. И тогда уже можно будет сказать, что у нас аптечка полностью по стандартам НАТО. Конечно, с некоторыми отличиями, но это уже совершенно не та ситуация, когда ребята уходили на фронт, вообще ничего не имея. В первое время мы им презервативы передавали, чтобы они их использовали в качестве жгута.

 

Но самое главное – что все уйдут обученные. Потому что просто дать аптечку – это мало.

 

Да, в натовской аптечке не так просто слёту сориентироваться.

 

Да не такая она сложная, два дня их погоняют – покажут, как чем пользоваться, вот и все.

 

А предприятие, которое готовится выпускать турникеты по типу CAT, частное или государственное?

 

Частное. Но мы контролируем процесс. Вот они уже в среду привезли образцы в Минобороны – и это не первые образцы, а доработанные, потому что к предудыщим вариантам были замечания у тренеров по тактической медицине. У нас договоренность с МО, что они ничего не закупят, пока наши тренеры не потестят хоть пару дней образцы.

 

Нужно налаживать отечественное производство.

 

Не уменьшается количество и размер пожертвований? Или наоброт, больше жертвуют после того, как война снова перешла в активную фазу?

 

В последнюю неделю – больше, да. Когда было перемирие – жертвовали меньше. По большому счету, мы и собирали меньше, меньше были потребности. Сейчас люди жертвуют, но вы же понимаете, что это не выход? Это прекращать надо.

 

А возможно прекратить?

 

На сегодняшний день, нет. Я уже тысячу раз хотела от этого отойти. Как в мае месяце началась у меня моя личная война, так она по сей день не заканчивается. Я даже не знаю, где идет более ожесточенная война – на передовой или во властных кабинетах

 

Но вообще, в том виде, в котором волонтерство у нас существует, оно не должно существовать. Это мое глубочайшее убеждение.

 

Как вообще у вас сейчас отношения с Минобороны? Я так понимаю, сотрудничество с Андронатием наконец закончилось.

 

Да, мое с ним сотрудничество, если это можно так назвать, закончилось тем, что его отстранили. Я очень хотела, чтобы это случилось.

 

С новым начальником военно-медицинского департамента МО как?

 

Ну, с Вербой пока нормально.

 

Вообще Министерство обороны худо-бедно, но справляется с обеспечением своих госпиталей.

 

Но когда начинается горячая пора, то обращаются в первую очередь к вам, и вы везете коробки с гемостатиком в Донецкий аэропорт.

 

Понимаете, машина государственная пока не работает. То есть, все делается по телефонному звонку, по крику: “Как так? Почему вы этого не сделали?” и тд. Вот в ручном режиме она еще как-то работает. А как механизм, который бесперебойно сам функционирует – нет.

 

Нелли Стельмах возглавила в МО департамент материального обеспечения. Она закупает все для этой первой волны мобилизации – форму и т.д.

 

Так вот, вещевой отдел Минобороны, когда она начала закупки, встал и в полном составе ушел на больничный. И девочки с моей фирмы сидели там неделю. Вместо вещевого отдела работали. Это нормально? Гнать нужно людей, которые не хотят работать.

 

Вот у нас по всем фронтам наступление. В воскресенье отправляли машину на Мариуполь, всеми волонтерскими группами Киева медикаменты собирали. И никто это в бюджет, естественно, не закладывал. Вы ж понимаете? Никто ж не закладывал в бюджет лечение 100 человек раненых мирного населения.

 

Но при этом задолго до Мариуполя было известно, что в Украине идут боевые действия – и должен быть резерв на лечение 100 раненых.

 

Вот если у вас в кармане 5 грн, а нужно 45, то где вы возьмете еще 40?!

 

А сотрудничество с Минздравом у вас как складывается?

 

Я общалась с новым министром, произвел очень приятное впечатление. Посмотрим, что будет. В принципе, у него свои задачи по реформированию здравоохранения. Все-таки, раненые – это ответственность не Минздрава, а Минобороны.

 

А вообще я не знаю, что Минздрав до сих пор делал. В декабре Олег Мусий (экс-министр здравоохранения – прим. Ред.) сказал на слушаниях в комитете ВР, мол, ну, волонтерам придется еще год поработать. Я, честно говоря, не сдержалась. Взяла слово и сказала: “Знаете что, уважаемый, вы просидели на своей должности 7 месяцев. Что вы за это время сделали? Ничего”.

 

Ольга Богомолец (глава комитета здравоохранения в ВР – прим. Ред.) сейчас продавливает военно-медицинскую доктрину. Которая предусматривает, что не будет вот этого разделения на гражданские больницы и военные. Гражданская больница должна при необходимости в течении 24 часов стать военной. Потому что вовремя перевозки в военный госпиталь мы можем потерять раненого.

 

Вы упоминали внушительные суммы на закупку оборудования – 2,5 млн грн на полевые госпитали, еще миллион – на эвакуационное оборудование…

 

Да, полевые госпитали работают на полную силу. Из обеспечивает Минобороны – тут никаких вопросов.

 

Еще было много оборудования, которое мы закупали в больницы

 

. Сейчас вот в Селидово и Димитрово закупили два коагулятора, электроотсосы, лампы операционные. Аппараты для искусственной вентиляции легких. У них не было ничего – даже, смешно сказать, рентген-пленки.

Вообще какие деньги прошли через вас за то время, что вы занимаетесь медобеспечением АТО?

 

Честно говоря, я не знаю, сколько именно денег было потрачено. Можно, наверное, сделать анализ по моей карточке. То есть, это не сложно, но я, честно говоря, не озадачивалась.

 

Вы уже не входите в волонтерское объединение “Народный тыл”?

 

Нет. У меня свой фонд – "Рятуємо життя разом".

 

 

Вы писали у себя в фейсбуке, что есть возможность как-то передавать пленным медикаменты. Каким образом?

 

Через международный Красный крест.

 

Эта работа ведется?

 

Да, с утра среды.

 

Я так поняла, были какие-то проблемы, родственники пленных повезли им помощь и тоже попали в плен?

 

Роман Доник в своем посте очень хорошо все расписал. Нужно говорить о том, что никому нельзя ехать самостоятельно туда, там много группировок, с одной договоришься – другим это побоку. Они там еще между собой воюют, успевают между собой стреляться.

 

А до скольких пленных имеет доступ Красный крест?

 

Я не буду комментировать ничего по поводу пленных, по поводу эвакуации пленных, по поводу лечения пленных, потому что это засекреченная информация, и ее распространять может только СБУ. Я могу сделать только хуже.

 

Источник: LB.UA

 

НАПИСАТИ ВІДПОВІДЬ

Введіть свій коментар!
Введіть тут своє ім'я